С. И.
Море роется в ракушках,
камешках, песках,
как безумная старушка
в тайных сундуках.
Славя собственную щедрость,
извлечет она
мне бутылочную зелень –
изумруд со дна.
Солнце слизывает влагу
с тела и души –
так бездомная дворняга
поглощать спешит.
Не отбрасывая тени
в середине дня,
ловишь ты Воздушных Змеев
взглядом для меня.
•
Белее снега зверя нет,
Белее снега - только Свет,
Где счастье – ложь, и в нём – намёк:
«Не возжелай меня, дружок!»
Долготерпенье, как вода,
Летит с небес туда, сюда.
Здесь пребываем ты и я:
Мы – единицы бытия.
Как пробирает голосок:
«Приди, приди ко мне в чертог.»!
Но млечен путь и тонок лёд,
А снег идёт, идёт, идёт…
•
Л.Я.
О, Господи, беды опять навалились
из тех, что не любят гулять в одиночку.
Ближайшему небу я молча взмолилась,
найдя подходящую светлую точку.
«О, Боже, не вижу я милостей что-то,
наверное, я из детей нелюбимых:
мне всё достаётся то кровью, то потом,
посредством дорог, не вполне проходимых.»
Но Отче молчал, а, возможно, дремал он-
ведь ужин прошёл: без пятнадцати восемь.
И ангелы крошки в столовой сметали,
а крошки слетали и падали оземь.
И мне доставались, и делались влагой,
Ложась на лицо без усилия воли.
Их вкус отдавал несусветной тревогой,
немного солёной и с примесью боли.
•
Убили ёлку на корню,
а труп домой забрали,
чтобы украсить
и ему
исполнить «трали-вали».
Теперь зелёная душа
над просекой витает,
и всех, кто скачет не спеша,
с надеждою встречает:
вдруг не удержит на весу
в чём прорасти возможно.
Те ёлки, что ещё в лесу,
качаются тревожно.
Но всем зима –
а от зверей
зимою мало толку.
Придёт весна –
авось весной
ты вновь родишься ёлкой.
•
Виляя белыми хвостами,
живёт зима по переулкам,
она и лает, и кусает,
и угрожает на прогулках.
Её диагноз блещет нормой:
жива, здорова и надолго,
и подкреплён кардиограммой
сосулек острых, как иголка.
Мы вечно ждём её кончины
или хотя бы лёгких кризов.
И любим мы не без причины
прямую линию карнизов.
•
сказка-диспут
Л. Я.
Среднестатистический лес.
Добротная избушка с высокими потолками.
На крыше Н а б л ю д а ю щ и й в дымоходную трубу. Через неё виден круглый стол в центре комнаты, над ним - лампа.
За столом сидят трое. Все они - м е д в е д и .
С а м ы й б о л ь ш о й из них с шерстью цвета кофе без молока соорудил из лапы кулак и стукнул им по столу. Звякнули элементы чайного сервиза и столового серебра.
(Припавший к дымоходной трубе испытывает чувство страха.)
Первый медведь.
В стихах должно быть, как в лесах:
чем дальше, тем медведи злее.
Съесть - не съедят, поскольку не успеют,
Но заломают под конец.
В т о р о й м е д в е д ь - в размерах поменьше, с шерстью цвета кофе с молоком, достигнутого, вероятно, воздействием чего-то извне - сцарапывает со стола кружевной комочек носового платка. Прикладывает его к носу.
(Глядящий в печную трубу чувствует аромат духов.)
Второй медведь.
В стихах должно быть, как в кустах:
Никто не застит небосвода.
Медведь с улыбкой на устах
Не спит в любое время года.
Т р е т и й м е д в е д ь - по размерам - медведь-пестун, цвет шерсти смешан: то кофе с молоком, то кофе без молока - поедает без всяких столовых приборов труд пчелиной семьи.
(Подсматривающему в дымоход хочется спать.)
Третий медведь.
В стихах должно быть, как в траве:
Не путается горизонта нитка.
Ползёт съедобная улитка.
Медведь стоит на голове.
Входит П р и с л у г а - Л и с а в кружевной наколке.
Подходит к печи и закрывает заслонку.
•
из цикла «Ожеги» - переводы на язык словаря С.И. Ожегова
«Зайку бросила хозяйка,
Под дождём остался зайка,
Со скамейки слезть не смог,
Весь до ниточки промок».
А. Барто
Перевод:
Длинноухий, покрытый мехом зверёк из отряда грызунов,
с сильными задними ногами, но для имитации реального предназначенный,
остался без опеки и внимания полновластной распорядительницы его,
и атмосферными осадками в виде водяных капель оказался захваченным.
С деревянного подобия дивана не смог спуститься, цепляясь и держась,
стал мокрым и влажным, через толщу себя пропустив упавшую воду,
но не затаил обиду, не приобрёл отличительную особенность ежа,
по причине, хоть и материальной, но всё ж бесплотной
сущности своей природы.
•
Олбанская литература
Жизне деятельназть Дмитрея Ивановича Менделеева
Кагда Иван Павлович Менделееф женился, то первым делам скозал своей жене Марии Дмитравне таг:
– А роди-ка ты, Маша, мне Дмитрия Ивановича Менделеева.
Мария Дмитровна зодумалазь и спросила:
– А как я узнаю, што эта именна Дмитрий Иванович уже радилса?
– А ты мне ево пакожи – я ево сразу ш и узнаю.
И стала она рожать ему детей разныг.
Как родит, сразу ш тащит Ивану Павловичу и спрашивает:
– А ну глянь, Ваня, эта ни Дмитрий Иванович Менделеев у нас радился?
А Иван Павлович возмёд млоденца, повертит его так и сяг, вернёд жене и скажет: «Нет, ещё рожай». Или повертид, повертид и скажед: «Да ты што, Маша, да эта ш девачка у нас радилазь!»
И вот када уже Мария Дмитриевна показывала ему шестнацатага млоденца, а Иван Павлович скозал, что эта не Дмитрий Иванович Менделееф – иди рожай ещё, то она скозала:
– Всё, это будет последний раз. На что нам этот Дмитрий Иванович Менделееф? Абойдёмся и без нево!
И вот рождаеца семнадцатый млоденец, Мария Дмитровна несед его Ивану Павловичу и он радостно хлопает в лодоши и взкрикиваед:
– О, ну наконезта. Здравствуйте, Дмитрий Иванович Менделееф. Мы вас туд заждализь.
И действительна неабхадимазть паяввления именно Дмитрия Ивановича Менделеева была настоятельнай и павсемеснай в Рассии.
Хотя в децтве он агорчал сваиг радителей плахой учобой в гимназие. Адин раз его даже и выгнали бы уже еслиб ни ево атецс Иван Павлович, каторый был директорам этай гимназеи.
А Мария Дмитравна сматрела на этава сваево последнева ребёнка и думала: «Вот и што может выйти из токова лентяя и лодыря? Токо – ничево!»
Но вскоре у этава мальчига абноружилось паложительная наклонность: он стал в доме все разбросанные вещи раскладывадь по местам. Бросит ктонибуть што нибуть где попало, а мальчиг Дмитрий Иванович хвать и на?место несет – в шкафчег или ящичег.
«Ну слава Богу, – думала Мария Дмитровна, – устроим ево на кокой нибуть слад, будед слодским работнегам».
А у Дмитрия Ивановича это качество всё упорядачевадь стало развевацца.
Тагкаг народу и детей в доме было много, то вещи некуда было девать и они волялизь.
Вот он и стал деладь чемоданы штоп вещи и другое всё в ниг складывать.
Для таково палезнава дела семья выделила Дмитрию Ивановичу сорайчег.
А Мария Дмитравна ещё падумала себе: «Чемоданы ж и продавадь можно».
Целыми днями Дмитрий Иванович Менделееф в сорайчиге чемоданы мастерил. Всё в доме было уже по чемоданам разложено: адежда, ложки, башмоки. И он чательна следил, штоп все раскладывали всё на места.
Нопример за обедом Мария Дмитравна поезт суп и паложед ложку на стол.
А Дмитрей Иванович как закречид: «Мама, положите ложку на место в чемоданчиг для ложек!»
«Так я ш ещё второе езть буду», – начнёд противится Мария Дмитриевна.
«Ну вот када принесуд второе, тогда и возьмёте её из чемодана!» – скажид ей сын.
Очень он всем уже дома надоел. Асобенна братьям и сёзстрам. И тогда сестра Ольга зодумала ево женидь, штоп избавицца от нево. Выбрала из сваих подруг адну, на каторой никто ни зател женицца, патамушто у неё имя было Феозва и она уже хоть за ково нибуть замуж хатела.
«Что от неё с токим именем можно ожидадь?» – думали женихи и не женилизь.
А Ольга проявила хитразть: Дмитрию Ивановичу скозала што Феозва чемоданами очень интересуеца. А Феозве скозала, что Дмитрий Иванович в сваём сорайчиге фокусы паказываед, тагкаг он уже тогда стал зонимацца химией с помощью колбачег, пробирог и разныг веществ, каторые тут же в сорайчиге и размещализь.
Таг они и поженилизь незаметна для Дмитрия Ивановича Менделеева.
Феозва собрала все ево вещи в чемаданы и увезла Дмитрия Ивановича в деревню, штоп там жить семейнай жызнью. А в деревне када он стал просидь себе сорайчег для занятий химией и чемоданами, аткозала ему в этай просьбе, хатя в деревне сорайчегов зовализь.
Дмитрий Иванович расплаколса от такой несправедливой жизни.
Феозва сжалилазь над ним и всёж токи выделила малюсенький сорайчег.
Но потом и сама не рада была: он всё время сидел там и дверь зокрывал изнутри штоп она ни приставала целыми днями к нему с адним и тем же вапросам: «А ты меня любижь?»
Феозва всё время думала, как ево аттудава выкурить.
Первый раз развела в баночке кусучиг носекомыг и выпустила иг в сорайчег. Они и искусали быстренько всево Дмитрия Ивановича Менделеева с ног до головы. А он устроил кокую-та реакцию в пробиркаг и все до адного носекомые сдохли.
Так по случаю он изабрёл дихлофоз.
Второй раз она развела крыз и выпустела иг на ночь в сорайчег.
Они за эту одну ночь изгрызли сваими острыми зубами все чемоданы Дмитрия Ивановича. Он утром приходит, видит крысы погрызли чемоданы и ещё спадь на ниг увалились от усталости.
Дмитрий Иванович тут же и изобрёл яд крысин.
А с Феозвой развёлся, пока она не придумала ещё чего-нибудь.
И женился на хорошей девушке и женщине Анне Григорьевне.
Анна Григорьевна навела чистоту в сорайчиге и даже на каждый чемодан постелила кружевную солфетачку. От такой щасливой жизни Дмитрий Иванович Менделеев стал разные ноучные открытия и хозяйственные достижения делать на благо своей страны России.
Выйдед бывало на её просторы посмотрид и обязательно улучшид чтонибуть.
Вот нопример один раз идет смотред люди идуд друк за дружкой и каждый на коромысле по два ведра несёд. Увидели его, остановилизь и говоряд: «Здравствуйте Дмитрий Иванович Менделееф!»
«Здравствуйте, – говорит он им, – а что это вы такое несёте?»
«Да вот нефть переносим с юга на север», – отвечают люди с вёдрами.
Зодумался Дмитрий Иванович, потом достал из кормана бумагу и корандаж и быстренька набросал схему нефтепровода. И отдал им штоп передали самому главному своему.
Так в России появились нефтепроводы.
А вот в следующий раз идёд смотред целая толпа людей с ваздушными шариками.
Дмитрий Иванович подумал што это демонстрация трудящихся.
А люди остановилизь и говоряд: «Здраствуйте Дмитрий Иванович Менделееф!»
«Здраствуйте, – говорит он им, – а что это вы с шариками тут ходите?»
«Да вот природный газ переносим с севера на юг», – отвечают люди с шариками.
Зодумался Дмитрий Иванович, потом достал из кормана бумагу и корандаж и быстренька набросал схему газопровода. И отдал им штоп передали самому главному своему.
Так в России появились газопроводы.
А один раз министр транспорта Витте спрашиваед:
– Дмитрий Иванович, а почему в России мало всякого транспорта? Токо одно название што я министр транспорта.
А Дмитрий Иванович отвечаед:
– Так ты дороги построй – Россию спасут дороги! И тебя тож.
– А какие дороги? – не отставал Витте.
– Та разные, – говорид Дмитрий Иванович, – и простые, и железные.
– Ну простые то я знаю как прокладывадь: найти две колеи поглубже и поставить столбик с тобличкай «это дорога», а вот как железную проложить?
Тогда Дмитрий Иванович достал из кормана бумагу и корандаш и нарисовал с десяток короткиг вертикальных палочег, а поперёк зачеркнул их все двумя горизонтальными линиями, отдал Витте и скозал:
– Вот это железная дорога.
Витте и применил эту схему в жизнь.
Так в России появилизь железные дороги.
За это царь сделал Витте претцедателем всег министроф в России.
Хотел Витте это дело отметить. Да не нашёл чем.
Позвал он к себе Дмитрия Ивановича Менделеева и говорид:
– Скожи мне Дмитрий Иванович коким мне градусом эту свою особенную радазть отметидь?
Взял тогда Менделееф салфедку со стола и набросал на ней своим корандажиком пару формул.
Подал салфедку Витте и скозал:
– Это водка – сорог градусоф кокраз для тваей радости.
Витте кликнул человека, а когда тот пришёл, подал ему салфетку с формулами и скозал:
– Человег, водки! Вот формулы.
Пока человег бегал за водкой, Витте связался с всемирным патентным бюро и быстренька запатентовал это изобретение под нозванием «Московская особенная».
Так в России появилазь водка.
А один раз Дмитрий Иванович идет, смотред много людей ружьями стреляюд. И дым токой стоит прям коромыслом. Им даже не видна куда это они стреляюд.
Увидели они Менделеева и говоряд:
– Здравствуйте, Дмитрий Иванович Менделееф!
А он у ниг спрашиваед:
– Чё это у вас тут дыма так много? Фу, даже дышадь нечем!
А они ему и отвечаюд:
– Так порох же дымный токо езть.
Тогда Дмитрий Иванович достал из кормана бумагу и корандаш набросал на ней пару формул и отдал стреляющим людям. «Вот вам, – говорит, – бездымный порох».
Так в Америке появился бездымный порох. Потомушто никто из тег стреляющиг ни знал номера телефона всемирного патентного бюра.
И так Дмитрий Иванович Менделееф наловчился упорядочевадь всё, што один раз даже взял да и разложил все природные элементы в тоблицу – как в свои чемоданы всё раскладывал.
Мария Дмитравна в старасти сматрела на всё эта и думала: «Прав был покойник Иван Павлович, царство небесное, не обошлизь бы мы без Дмитрия Ивановича Менделеева. Не обошлизь».
•
© Сетевой журнал «Бродячий заяц», 2009 | All right reserved. | CSS | e-mail: zverola@mail.ru
